23 января в Москве состоялась первая в этом году встреча президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана с президентом России Владимиром Путиным.

Можно понять, какое важное значение придали лидеры обеих стран этой встрече по тому, каким был состав сопровождающих делегаций (включающих министров иностранных дел, обороны, глав разведки), а также по продолжительности встречи. Как отразятся на турецко-российском сотрудничестве события, последовавшие вслед решением США вывести американские войска из Сирии, совпадут ли региональные планы Анкары с планами Москвы?

Россия с самого начала придерживалась очень тонкой дипломатии по сирийскому вопросу и добилась успеха. Она смогла удержать рядом с собой Турцию и Иран, несмотря на различные подходы. Москва — несмотря ни на что — предотвратила появление атмосферы напряженности с Анкарой. Но и не отказалась от того, чего хотела получить от турецкой стороны. Россия старалась посредством мягких прикосновений урегулировать вопросы, которые могли бы привести к увеличению напряжения. Например, во время нынешней встречи она отсрочила на месяц решение проблем, затрагивающих Иран, с учетом перспектив будущих трехсторонних встреч.

Диалог Путина и Эрдогана можно оценить как положительный и позитивный с точки зрения поддержания стабильности в регионе. Сложилось впечатление, что Москва, по всей видимости, не пошла на компромисс в вопросах своей повестки. Она выступает за переход к этапу по подготовке Конституции в Сирии. Это процесс продолжится, идет работа по созданию конституционной комиссии, в феврале будет созван очередной трехсторонний саммит. В своем выступлении Путин еще раз подчеркнул, что США не находятся в регионе легально. Если будет создана буферная зона, условием России является то, чтобы ее контролировало правительство сирийского президента Башара Асада. Россия посредством передачи Дамаску контроля стремится усилить его влияние.

Эрдоган в своей статье, опубликованной недавно назад в TheNew York Times, выдвинул предложение о создании на подконтрольных YPG и ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) территориях местных советов под руководством Турции, а также о создании стабилизационной силы из боевиков, не связанных с террористическими группировками. Телефонный разговор Эрдогана с президентом США Дональдом Трампом, проведенный накануне визита в Москву, сообщение, что «мы готовы взять на себя безопасность в Манбидже», вероятно было озвучено, чтобы показать Москве, что Анкара балансирует, что у нее есть еще и альтернатива в виде Вашингтона.

Заявление турецкого министра иностранных дел Мевлюта Чавушоглу, сделанное им сразу после возвращения из Москвы, подтверждает эту мысль. Министр отметил: «В Идлибе присутствуют радикальные группировки. Их непросто контролировать. Они были направлены туда режимом целенаправленно. Можно отметить, что здесь успешно реализуется временное прекращение боевых действий. Радикальным группировкам это не нравится. Есть также страны, которые их поддерживают. Но мы вместе с Россией и Ираном исполнены решимости. Режим вместо политического регулирования верит в военное разрешение. Мы вместе с Россией помешали режиму нападать на эту территорию. Ввиду того, что это не понравилось радикальным группировкам, начались нападения на умеренную оппозицию и Свободную сирийскую армию. На повестке дня создание вместе с Россией совместной комиссии и патрулирование. Мы это также обсудили».

Складывается впечатление, что Москва, постоянно делавшая акцент на целостности сирийской территории, включила «зеленый свет» по вопросу операции на востоке Евфрата, о которой в течение последних недель так часто высказывалось правительство правящей турецкой Партии справедливости и развития. Чавушоглу сообщил о визите в Турцию специального представителя государственного секретаря США Джеймса Джеффри, заявив: «После решения США о выходе мы решили подождать относительно востока Евфрата. Мы со всеми обсуждаем данный процесс. В настоящее время от главнокомандующего пока не поступало дополнительных указаний по операции». Высказывание министра иностранных дел Турции, сделанное после Москвы, было воспринято как создание смягчающей атмосферы в отношениях с Дамаском: «Сирийцы пусть сами принимают решение о создании для них конституции. Мы косвенно контактируем с режимом. По необходимости мы доносим нужные мысли».

Что произойдет до запланированной через месяц встречи Путина, Эрдогана и иранского президента Хасана Рухани, и кто выиграет время для определенных ходов? Посмотрим и увидим.

Ариф Асалыоглу